На краю неба (СИ) - Страница 83

— Теперь буду знать, — миролюбиво согласился муж.

Катерина засмеялась:

— Ой, как я люблю, когда ты такой покладистый и добрый.

— Только когда я покладистый и добрый?

— Нет, я тебя люблю любого.

Дима поцеловал ее руку, губы Кати тронула мягкая улыбка.

Год пролетел как один день. Но если внимательно перебирать в памяти все, что с ними произошло и случилось, покажутся эти месяцы бесконечно долгими. Потому что каждое событие рождало в душе новые чувства, открывало или напоминало о чем-то глубоко спрятанном. Для движения души не обязательна смена декораций, все самое непостижимое, волшебное и, зачастую, непонятное многим, происходит внутри человека. Но, что не постигается умом, всегда постигается сердцем. Они научились говорить друг с другом на одном языке, несмотря на разность взглядов и темпераментов.

Если бы Катерину сейчас спросили, чего она хотела больше всего на свете, она ответила, что хотела бы в будущем совершать поменьше ошибок. Чтобы ее родным и любимому мужу не пришлось платить за ее трудности переживаниями и слезами. Хотя кто знает? Сложись их отношения по-другому, не борись они с Димой за свою любовь, продираясь сквозь колючее непонимание и собственные прошлые обиды, стали бы они такими, как сейчас? Открытыми, верящими друг другу на все возможные проценты? Не ощути они острую потерю, смогли бы они сейчас так ценить и радоваться каждому дню, проведенному вместе? Шли бы рядом, рука об руку, без сомнений, страха и недоверия, не ища подвоха в поступках и словах?

— А ты меня любишь? — спросила, прижимаясь щекой к его щеке.

— Люблю.

— А сильно?

— Сильнее некуда, Катерина Крапивина. А ты?

— Люблю. Я сейчас в самом опасном состоянии.

— В каком?

— В том слепом состоянии, когда своему любимому мужу можно простить все. Все на свете. Любые слова и любые поступки, — прошептала она.

Дима прижался губами к ее виску и вдохнул сладкий запах волос.

Может быть когда-нибудь его Муза станет элегантная, покорная и выдержанная. Через бесконечное количество лет… Может быть… А пока она порывистая, живая, непокорная, и все, что он хотел от жизни, — это видеть и знать, что она счастлива.

Глава 27

Шесть дней не было над городом ясного неба. В воздухе стояла туманная серость, и периодически били тяжелые темные дожди. А в дождь всегда ужасно холодно…

Столько времени без Димки. Почти три недели.

Три скучные холодные октябрьские недели!

Хотя жаловаться не на что. Сама поехала без Крапивина, хотела подольше побыть с родителями. Но поездка оказалась не в радость — вся измаялась и измучилась без мужа. За два года и не помнила такого долгого расставания, совершенно отвыкнув от ощущения одиночества. Чувствовала себя без любимого как без рук. И без головы, и без сердца

А как же иначе, когда познала, что такое истинная любовь к мужчине и постигла тот самый глубинный смысл отношений. Когда проросли друг в друга, заняв самые потаенные уголки души, впитали и вжились всем своим существом.

Выскочив из машины, Катюша быстро пошла к дому, плотнее запахивая не застегнутую куртку. Влажность пробирала до костей, холодные капли секли по лицу, заставляя ускорять шаг.

С радостным облегчением Катерина забежала в дом, дрогнув плечами от внезапного тепла. Хотела рывком снять куртку, но что-то заставило помедлить, что-то растворенное в воздухе. Бросив взгляд на вешалку, взорвалась неожиданной радостью. Так и не сняв верхней одежды, рванула в гостиную, пытаясь заглушить рвущийся с губ крик.

— Дима-а-а! — все-таки взвизгнула, не сдержавшись.

Крапивин со смехом поднялся с кресла и раскинул руки, принимая жену в объятия. Теплым пронзительным толчком накопившаяся тоска ударила в грудь, и он крепко прижал Катеньку к себе. Тонкий сладкий аромат ее духов тут же вытеснил и запах кофе, и запах свежеиспеченного миндального печенья.

Господи, как же он по ней соскучился! По своей жене, по своей любимой девочке!

— Все, забирай ее, Дима, забирай! Наконец-то! А то сама извелась и всех извела! — засмеялась Юлия Сергеевна, поднимаясь с дивана и ставя чашку с недопитым кофе на столик.

Шаурина вышла, спеша оставить истосковавшихся супругов наедине друг с другом.

— Я тебя послезавтра ждала. — Катя ненадолго оторвалась от мужа, чтобы снять с себя куртку, а потом снова приникла к его теплой груди. Вдохнула, пригрелась. Обняла Диму за спину, а он крепче стиснул ее озябшие плечи.

— А сегодня не ждала?

— Надо было мне сразу догадаться, что ты устроишь что-нибудь этакое. — Уткнулась ему в шею, шалея от родного запаха.

— Сегодня не ждала?

— Что за глупые вопросы?

— Ничего глупого. Я смертельно соскучился. — Отстранил Катю от себя и поцеловал холодные губы, щеки, вливая в жену с нежностью и все свое тепло. Согревая.

— Я тоже соскучилась. Совести у тебя нет, раз ты можешь в этом сомневаться.

— Не сомневаюсь

Это всего лишь небольшая провокация.

— Я так замерзла. Пойдем, хочу надеть на себя что-нибудь теплое. И вещи соберу.

— Конечно, пойдем. — Дима нехотя отпустил Катю, и вместе они поднялись в ее комнату.

Все это время Катерина жила у родителей, а в Димкином доме даже ни разу не появлялась. Какой смысл жить там одной и одной спать в огромной холодной постели?

Крапивин присел на кровать и, расслабившись, обмяк. Наконец-то его Катюша с ним. Наконец-то он видит ее, говорит с ней, может обнимать и целовать ее.

— Даже не смотри на меня, даже не приставай, — торопливо предупредила мужа, — терпи до дома.